| Владимир Самородницкий | Дата: Четверг, 14.03.2013, 19:35 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 43
| "БЕЛАРУСЬ СЕГОДНЯ" - общественно-политическая газета
автор статьи КОРБУТ Виктор
Инструктор
Он заново учил летать Маресьева
Всю жизнь Михаил Каснерик испытывал самолеты, делал на них крутые виражи и порой даже позволял себе «похулиганить». Мог, не моргнув глазом, сказать, что воевать на Як–17 невозможно: «Топлива хватает на полчаса, не то что у английских самолетов». И сослаться на журнал «Life» со статьей об F–104, а не на «Правду»...
Метрика судьбы
Обычный парень из Минска, до войны страстно хотел в небо. Чем еще заниматься в жизни, Миша и не представлял. Жил на окраине города, в Лошице. Вела туда выложенная булыжником аллея — нынешняя улица Маяковского. В школу добирался пешком (денег хватало на билет в один конец), а зимой брал с собой коньки, цеплялся за борт попутной машины и так катил по оледеневшей брусчатке в центр. Скорость уже тогда его увлекала. Но мечталось сидеть не за рулем авто, а за штурвалом самолета.
В минский аэроклуб пошел в 16 лет, его инструктором был знаменитый на весь Минск Аркадий Кремер, ветеран Осоавиахим–ДОСААФ. Когда прошел слух, что есть возможность поступить в летную школу, Каснерик настолько загорелся желанием, что даже подменил свидетельство о рождении.
— В 1940 году я ходил в 10–й класс, но вдруг решил бросить учебу и отправиться в Батайск под Ростовом–на–Дону, в ту самую авиашколу. Мне выдали дубликат метрики с исправленной датой — вместо 1 марта 1924–го указали 1923 год рождения. В Батайске, однако, эту хитрость раскусили. Комиссар школы комбриг Мармас посмотрел на документы и говорит: «Честно скажи, сколько лет себе добавил?» Я сознался, но меня оставили учиться, пообещав зачислить в курсанты на следующий год.
Пришлось привыкать к непривычному образу жизни — весь свой быт курсанты устраивали сами.
— Кто–то на кухне варил еду, другие в комнатах убирали, третьи во дворе работали. Мы не знали того, что теперь «дедовщиной» называют: всегда друг другу помогали. Я мог чистить картошку, потом товарищ подойдет и сам предложит: «Давай тебя подменю». Однажды я обратился к старшине отряда, будущему маршалу авиации и дважды Герою Советского Союза Николаю Михайловичу Скоморохову с просьбой: «Пошлите меня на разгрузку угля». Старшина говорит: «Во–первых, ты присягу не принимал. А во–вторых, не торопись, вагонов еще наразгружаешься».
В мае учеба закончилась. Начались испытания перед выпуском. Нужно было сделать марш–бросок: сначала 15 километров пешком, потом забег еще на 3 километра, с шинелью в скатку через плечо, противогазом и винтовкой да еще двумя гранатами в придачу.
— И стыдно остановиться. Вдоль дороги все местные девчонки собрались на нас смотреть! Потом командиры проверяли, у кого после забега натерты ноги, и тем давали наряд вне очереди. Нужно уметь правильно наматывать портянку — этому нас обучали специально, и кто усвоил науку, у того не было никаких проблем.
В летную школу Михаила, как и обещали, зачислили. Ради посвящения Каснерика в курсанты всех остальных ребят построили на плацу на торжественную линейку. А через два дня началась война...
— Вызвал меня командир звена лейтенант Иосиф Изотович Наумов и говорит: «Ну что, набегался? Давай слетаем с тобой! Я тебе первый раз покажу, а дальше сам уже сможешь». Когда приземлились, я услышал, как Наумов сказал другому инструктору: «Вроде у парня получается».
В звании сержанта Каснерика , как и других ребят, вскоре отправили в Грозный — в переведенное туда Конотопское авиационное училище командного состава. Война до Кавказа еще не добралась. Но всех предупредили: по одному и без оружия в городе не появляться. Уже были случаи, когда диверсионные группы отстреливали здесь наших...
Наставник героя
После окончания училища и присвоения звания лейтенанта в начале 1943 года Каснерика с товарищами перевели в авиабригаду в Иваново. Тут Михаил служил инструктором, переучивал молодых летчиков для полетов на новейших самолетах. Рядом обучались французские пилоты из эскадрильи «Нормандия — Неман».
— Как–то утром расчищали взлетную полосу от снега после пурги. Рядом приземлился самолет, подали трап, по нему спустился человек в кожаной куртке и с тросточкой. Я сразу обратил внимание на его брюки — они были навыпуск, а мы обычно носили заправленные в сапоги. «Что за пижон? — удивился я. — Зимой в ботиночках!» А это был Алексей Маресьев...
После того как Маресьеву пришлось ампутировать ступни, ему с трудом удалось вернуться в авиацию. Заново научиться летать «настоящему человеку» помог наш земляк.
— Мне поручили проинструктировать Маресьева по новым видам самолетов. Познакомились, пожали друг другу руки, я спрашиваю: «Алексей Петрович! Так кто кого учить будет?!» Маресьев чуть хромал. По дороге на аэродром рассказывал, как лежал под снегом в лесу, питался замерзшими ягодами... Подошли к учебному самолету. «Давайте заведем машину и порулим для начала на земле», — предлагаю. Маресьев сел впереди меня. Пробежали по взлетной полосе, не поднимаясь. На следующий день сделали круг на высоте 500 метров. Когда спустились на землю и вышли из кабин, у Алексея Петровича, вижу, плечи вздрагивают. Поворачивается ко мне лицом, а по щекам градом слезы. «Что с вами?» — спрашиваю. Он обнял меня: «Ты не представляешь, что ты сделал, ты вернул меня в строй — я воевать буду. Я же боевой летчик!» Мы расцеловались, как братья...
Каснерик сразу доложил командованию: «Маресьев готов к вылету на боевом самолете!» Но Михаилу Константиновичу не поверили, пока другой инспектор не сделал повторного контрольного полета с Алексеем Петровичем.
Вскоре все узнали, что на Курской дуге Маресьев во время одного боя сбил сразу три истребителя FW–190. И был удостоен звания Героя Советского Союза.
Через пять лет судьба опять свела Каснерика с его «учеником».
— В 1948 году я приехал служить на аэродром «Теплый Стан» в Москве. В один из выходных дней заходит в нашу столовую группа летчиков и среди них — знакомое лицо. Маресьев осмотрел зал, задержал взгляд на нашем столике, подходит и говорит: «Ну что, Миша, вот и встретились». И ребятам меня представляет: «Это мой инструктор, он меня в Иваново в небо первым выпускал».
Любым способом — на фронт
Каснерик подготовил не одного пилота–истребителя. Но сам на фронт долго попасть не мог.
— Ребята уже возвращались с наградами, и было обидно, что сам «отсиживаешься» здесь, в запасном полку, а другие сражаются. Был такой приказ Сталина: летчиков–инструкторов не отпускать на фронт — уже случалось, когда самые толковые ребята попадали в плен к противнику...
В Минске под оккупацией у Михаила Каснерика оставались отец, мать и братья. Один из братьев, Александр, работал кочегаром в «белом доме» — бывшей панской усадьбе в Лошице.
— Он готовил здесь покушение на Кубе. Ему даже мину привезли, чтобы подложил в топку печи. Кубе, правда, в Лошицу больше не являлся, а Саша ушел в лес...
Каснерик тем временем решает любым способом прорваться на фронт. В январе 1944 года он со своим 14–м запасным авиаполком оказывается под Тулой.
— К нам на пополнение прибыл 63–й гвардейский авиаполк дивизии под командованием Василия Сталина. Штурман полка предложил лететь с ним к границам Белоруссии: командир, дескать, потом «все уладит». Я поверил и самостоятельно улетел на фронт на своем боевом самолете, без документов. По законам того времени — дезертировал. Меня вернули, арестовали, должны были судить... Но пощадили: инструкторов не хватало, отделался строгим выговором.
Только в июне 44–го Каснерик наконец попал на фронт — в самый канун операции «Багратион»...
Звание полковника он получил досрочно — в 1961 году, как испытатель Су–9. А спустя десять лет Каснерик вынужден был забыть о небе. Во время аварийной посадки самолета повредил позвоночник.
Но и сегодня у Михаила Константиновича военная выправка все та же, молодецкая.
Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".
Советская Белоруссия №25 (22680), Среда 7 февраля 2007 года
Примечание:
В статье упоминается об испытаниях Каснерик М.К. самолетов Су-9 - это происходило как раз в Саваслейке и мы - "дети Саваслейки" должны это знать и помнить !!! (примечание С.В.М.)
|
 | |  |
|
